А.А. Амангельды - докт. юрид. наук, доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин Евразийской юридической академии им. Д.А.Кунаева (Алматы. Республика Казахстан, aizhan_amangeldy@mail.ru). рассматривает основания для признания сделок в сфере интеллектуальной собственности недействительными. в том числе нарушение требований к форме, содержанию и участникам сделки. Автор полагает, что, признавая сделки в данной сфере недействительными, суды при вынесении решения должны учитывать природу исключительных прав на объекты интеллектуальной собственности.
Сделки являются основным инструментом гражданского оборота. Как отмечает К. Скловский, важнейшее начало частного права состоит в том, что никто не может создавать обязанности другому своей волей и никто не может быть лишен права помимо своей воли. По мнению ученого, если бы допускалось лишение отдельного лица частных прав или создание для него частных обязанностей за его спиной, помимо его воли, никакое правовое устройство общества не было бы возможным[1]. Вместе с тем не всегда исполнение сделок соответствует принципам реального и надлежащего исполнения, нередки случаи признания сделок недействительными.
Что представляет собой действительность сделки? Т. Шиктыбаев считает, что действительный - это материальный признак (свойство) сделки, правомерность - формальный признак (свойство). Действительная сделка всегда правомерна, правомерная (законная) сделка всегда действительна[2]. Под недействительностью следует понимать отрицание правом юридических последствий, на которые была направлена сделка-волеизъявление[3]. Недействительности сделок посвящены ст. 157-162 Гражданского кодекса Республики Казахстан (далее - ГК РК). Ст. 157 ГК РК гласит:
«1. При нарушении требований, предъявляемых к форме, содержанию и участникам сделки, а также к свободе их волеизъявления, сделка может быть признана недействительной по иску заинтересованных лиц. надлежащего государственного органа либо прокурора. Заинтересованным лицом является лицо, права и законные интересы которого нарушены или могут быть нарушены в результате совершения указанной сделки.
2. Основания недействительности сделки, а также перечень лиц, имеющих право требовать признания ее недействительной, устанавливаются настоящим Кодексом либо иными законодательными актами.
3. При недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а при невозможности возврата в натуре (в том числе когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге) – возместить стоимость подлежащего возврату имущества, стоимость пользования имуществом, выполненных работ или оказанных услуг в деньгах, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены настоящим Кодексом».
Таким образом, п. 1 ст. 157 ГК РК определяет основания для признания сделок недействительными, а именно: нарушение требований к форме, содержанию и участникам сделки, а также к свободе их волеизъявления. Следует отметить существенную разницу в законодательном подходе к недействительности сделок в России. Так, по способу оспаривания и по юридическому действию сделки делятся на оспоримые и ничтожные. Оспоримая сделка действительна, пока ее не признает недействительной суд. Ничтожная недействительна и без решения суда[4]. В то же время в соответствии с ГК РК сделки могут признаваться только недействительными, причем признать их таковыми может только суд. М.А. Рожкова пишет, что, признавая дозволенное действие недействительным, суд тем самым признает, что это действие не обладает качествами юридического факта - качествами, необходимыми для возникновения юридических последствий[5].
В договорной практике существенное значение имеет норма, закрепленная в ст. 161 ГК РК, которая предусматривает, что недействительность части сделки не влечет за собой недействительности прочих ее частей, если можно предположить, что сделка была бы совершена и без включения недействительной ее части. Как правило, предприниматели в текстах договора предусматривают это положение. Между тем, как отмечает А. Буркова, суды редко имеют тенденцию оставлять договор действительным при недействительности отдельных его положений и делают это, если недействительные положения действительно незначимые[6].
Что касается последствий признания сделок недействительными, то в соответствии с процитированным выше п. 3 ст. 157 ГК РК речь идет о восстановлении первоначального положения или так называемой реституции. К слову сказать, на практике реализация реституции часто трудновыполнима. В первую очередь это зависит от добросовестности контрагентов вернуть все полученное по сделке. Эта задача усложняется, если сторона договора уклоняется от возврата имущества, полученного в результате заключения сделки.
Помимо норм ГК РК, необходимо принять во внимание содержание ст. 49 закона Республики Казахстан от 10 июня 1996 г. № 6-I «Об авторском праве и смежных правах РК» (далее – ЗоАП РК) и ст. 14 закона Республики Казахстан от 29 июня 2001 г. № 217-11 «О правовой охране топологий интегральных микросхем» (далее - Закон о топологиях), которые предусматривают в числе способов защиты авторских и смежных прав восстановление положения, существовавшего до нарушения права. Восстановление положения, существовавшего до нарушения права, может применяться как в юрисдикционном, так и в неюрисдикционном порядке, то есть добровольно нарушителем. Правообладатели практически всегда заинтересованы в восстановлении своей имущественной сферы и личных интересов
Сделки в сфере оборота интеллектуальной собственности не являются исключением, нередки случаи их признания недействительными. При этом, на наш взгляд, для признания этих сделок недействительными могут выступать как общие, которые применяются в отношении всех договоров, так и специальные основания, характерные только для договоров в сфере интеллектуальной собственности, предусмотренные специальным законодательством об интеллектуальной собственности. Так, в соответствии с п. 9 ст. 32 ЗоАП РК условие авторского договора, ограничивающее автора в создании в будущем произведений на данную тему или в данной области, является недействительным. Данное положение обоснованно, поскольку никто не может быть ограничен в правоспособности, за исключением отдельных случаев, предусмотренных законодательными актами Республики Казахстан
Договором о создании и использовании результатов интеллектуальной творческой деятельности нельзя ограничить автора в создании новых объектов интеллектуальной собственности в определенной отрасли, также нельзя ограничивать свободу творчества. Эти ограничения ничтожны, поскольку лишают и ограничивают правоспособность творческого человека. Например, трудовые договоры, в которых предусмотрены положения о том, что работник в течение действия трудового договора не имеет права создавать объекты интеллектуальной собственности и передавать их третьим лицам, недействительны. Аналогичные нормы, содержащиеся в договорах подряда на научно-исследовательские, опытно-конструкторские и технологические работы или в авторских договорах заказа, также недействительны.
П. 10 ст. 32 ЗоАП РК предусматривает, что условия авторского договора противоречащие положениям настоящего закона, являются недействительными. Из этого следует, что сделки, опосредующие оборот объектов авторского права и смежных прав, должны в обязательном порядке соответствовать требованиям ГК РК и ЗоАП РК.
Общее требование для всех договоров по передаче и отчуждению (уступке) исключительных прав на объекты промышленной собственности - их письменная форма, чему в отдельных случаях сопутствует государственная регистрация в уполномоченном органе. Это касается лицензионных договоров, договоров уступки, договоров комплексной предпринимательской лицензии (франчайзинга), договоров залога на объекты промышленной собственности. До принятия в 2015 г. изменений и дополнений в законодательство Республики Казахстан об интеллектуальной собственности регистрация была необходима только лицензионным (сублицензионным) договорам и договорам уступки.
В частности, согласно п. 3 ст. 21 закона Республики Казахстан от 26 июля 1999 г. № 456-I «О товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров» (далее - Закон о товарных знаках) договор о передаче права на товарный знак, лицензионный договор, договор комплексной предпринимательской лицензии, договор залога товарного знака должны быть заключены в письменной форме и зарегистрированы в уполномоченном органе. Несоблюдение письменной формы и требования о регистрации влечет за собой недействительность договора. Регистрация договора о передаче права на товарный знак, лицензионного договора, договора комплексной предпринимательской лицензии, договора залога осуществляется по результатам экспертизы материалов, проводимой экспертной организацией. Обязательное требование о письменной форме договора об уступке исключительного права на топологию, лицензионного и сублицензионного договора на топологии закреплено ст. 8 Закона о топологиях.
Следует отметить, что довольно часто казахстанские предприниматели игнорируют требование к форме договоров, рискуя неисполнением договорных обязательств либо утратой исключительных прав на объекты промышленной собственности именно ввиду признания упомянутых выше договоров недействительными вследствие несоблюдения требований к форме договоров. Аналогичное требование содержится в п. 6 ст. 11 и п. 4 ст. 14 закона Республики Казахстан от 16 июля 1999 г. № 427-I «Патентный закон Республики Казахстан» (далее - Патентный закон).
Следует обратить внимание на сублицензионный договор. П. 3 ст. 14 Патентного закона предусматривает, что договор о предоставлении лицензиатом другому лицу (сублицензиату) неисключительной лицензии на право использования объекта промышленной собственности (сублицензионный договор) может быть заключен лишь в случаях, предусмотренных лицензионным договором. То есть если лицензиат изъявит желание передать сублицензиату полученное исключительное право на объект патентного права от лицензиара, это должно быть предусмотрено в основном лицензионном договоре. В противном случае заключенный без согласия лицензиара сублицензионный договор будет считаться недействительным.
Другая проблема - действие лицензионных договоров вследствие признания патентов недействительными. Согласно п. 1 ст. 29 Патентного закона охранный документ в течение всего срока действия может быть оспорен и признан недействительным полностью или частично в случаях:
Следует отметить, что охранный документ может быть признан недействительным полностью или частично на основании решения апелляционного совета или решения суда. В случае признания охранного документа недействительным частично на оставшийся охраноспособный объект изобретения, вариант изобретения, полезной модели или промышленного образца согласно ст. 30 Патентного закона выдается новый патент. П. 1 ст. 30 Патентного закона гласит, что лицензионные договоры, заключенные на основе патента, признанного впоследствии недействительным, сохраняют действие в той мере, в какой они были исполнены к моменту вынесения решения о недействительности патента.
В ГК РФ содержится аналогичная норма, которую Э.П. Гаврилов называет «чудовищной по своей юридической безграмотности». Автор пишет, что, поскольку наличие исключительного патентного права является предпосылкой и основой патентных договоров, нет сомнений, что признание патента недействительным полностью всегда прекращает это соглашение, то есть прекращает договор. Ученый считает указание в ГК РФ на то, что такие до говоры «сохраняют свое действие», представляет собой грубейший правовой «ляп»[7].
Мнение профессора Э.П. Гаврилова считаем справедливым, поскольку нельзя передать право, которого нет. При этом следует отметить, что данная норма упоминает только лицензионный договор. Следовательно, в отношении договоров уступки и комплексной предпринимательской лицензии (франчайзинга) используются общие положения о применении последствий признания сделок недействительными. Вместе с тем в соответствии с п. 8 ст. 157 ГК РК недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения, если иное не предусмотрено настоящим Кодексом, законодательными актами или не вытекает из существа или содержания сделки
В указанной норме Патентного закона говорится, что признание патента недействительным означает отмену решения уполномоченного органа о выдаче патента на изобретение, полезную модель или промышленный образец и аннулирование записи в соответствующем государственном реестре. Следовательно, с признанием недействительным патента правообладатель утрачивает свое законное исключительное право на объект интеллектуальной собственности и. соответственно, не может им пользоваться и распоряжаться.
Второй практический вопрос, который поднимает Э.П. Гаврилов, действует ли исключительное право на признанный частично недействительным патент до того, как на соответствующий объект будет выдан новый патент, содержащий более узкую сферу исключительного права или точное указание автора или правообладателя. Автор пишет, что прямого ответа на данный вопрос в ГК нет. Логика подсказывает, что при вступлении в законную силу решения о том, что действие патента признается недействительным лишь частично, прежний патент (или, точнее, исключительное право, удостоверяемое патентом) продолжает свое действие на основе прежней заявки, прежнего решения о выдаче патента, прежней записи в соответствующем государственном реестре с учетом, однако, того, что в перечисленные документы вносятся изменения, вытекающие из решения о признании действия патента частично недействительным[8].
Данный вопрос имеет практическое значение, поскольку на основе патентов, признанных частично недействительными, могут быть заключены договоры. П. 1 ст. 30 Патентного закона Казахстана решает эту проблему: в случае признания охранного документа недействительным частично на оставшийся охраноспособный объект изобретения, вариант изобретения, полезной модели или промышленного образца выдается новый патент.
Согласно п. 3 ст. 11 Патентного закона патентообладатель обязан использовать объект промышленной собственности. Взаимоотношения по использованию объекта промышленной собственности, охранный документ на который принадлежит нескольким лицам, определяются соглашением между ними. При его отсутствии каждый из патентообладателей может использовать охраняемый объект по своему усмотрению, но не вправе предоставить на него лицензию или уступить охранный документ другому лицу без согласия остальных патентообладателей. Взаимоотношения между несколькими правообладателями на один охранный документ, безусловно, должны быть регламентированы, так как распоряжаться объектом промышленной собственности на основе такого патента правообладатели должны совместно. Если один из правообладателей совершает сделку по отчуждению (уступке) исключительных прав без наличия такого согласия, договор должен быть признан недействительным
Лицензионные договоры и договоры уступки исключительных прав на селекционные достижения согласно п. 4 ст. 18 и ст. 21 закона Республики Казахстан от 13 июля 1999 г. № 422-I «Об охране селекционных достижений» могут признаваться недействительными по сути на тех же основаниях, что и аналогичные договоры по изобретениям, полезным моделям и промышленным образцам.
Обратимся к судебной практике, чтобы понимать позицию судов в данном вопросе. Специализированный межрайонный экономический суд г. Астаны рассмотрел гражданское дело по заявлению ООО «НС» к ГУ «Комитет по правам интеллектуальной собственности Министерства юстиции Республики Казахстан» о признании незаконными действий уполномоченного органа по регистрации договора уступки исключительного права на товарный знак «Моя семья» по свидетельству № 17999 в отношении товаров 32 класса МКТУ, заключенного между ТОО «Ф» и ТОО «J» (KZ) в части регистрации прав на товарный знак «Моя семья» в отношении товаров 32 класса МКТУ за исключением пива: признании незаконным бездействия уполномоченного органа в отношении отмены регистрации вышеуказанного договора в части неотмены регистрации прав на товарный знак «Моя семья» в отношении товаров 32 класса МКТУ за исключением пива; признании недействительным приложения № 4 от 24 января 2012 г. к свидетельству № 17999.
Представитель заявителя просил поданное заявление удовлетворить, пояснив суду, что изначально владельцем товарного знака «Моя семья» в отношении всех товаров 32 класса МКТУ (пиво, минеральные и газированные воды и прочие безалкогольные напитки, фруктовые напитки и фруктовые соки, сиропы и прочие составы для изготовления напитков) являлось ТОО «Н», которое 5 октября 2005 г. вошло в ТОО «Ф».
13 октября 2005 г. ТОО «Ф» передало права на товарный знак «Моя семья» в отношении всех товаров 32 класса МКТУ производственному кооперативу «Ф» (далее - ПК «Ф»), 1 июля 2009 г. апелляционный совет Комитета по правам интеллектуальной собственности Министерства юстиции Республики Казахстан (далее - комитет) удовлетворил возражение ООО «Совместное предприятие «Н-Э» (далее - «СП Н») и прекратил действие регистрации товарного знака на ПК «Ф» в отношении товаров 32 класса МКТУ, за исключением пива, то есть с указанной даты ПК «Ф» обладал правом на товарный знак в отношении товаров 32 класса МКТУ только на пиво.
Несмотря на то, что по состоянию на 18 января 2010 г. ПК «Ф» обладал правом на товарный знак в отношении товаров 32 класса МКТУ только на пиво, комитет зарегистрировал договор, по которому ПК «Ф» передал ТОО «Ф» права на товарный знак в отношении всех товаров 32 класса МКТУ. В подтверждение этого комитет выдал ТОО «Ф» приложение № 3 от 18 января 2010 г. к свидетельству на товарный знак № 17999.
Комитет удовлетворил заявку СП «Н» и зарегистрировал товарный знак в отношении товаров 32 класса МКТУ, за исключением пива, на СП «Н», выдав ему свидетельство на товарный знак № 32617 от 15 июня 2010 г. 24 января 2012 г. комитет, не принимая во внимание, что по состоянию на 24 января 2012 г. единственным владельцем товарного знака в отношении товаров 32 класса МКТУ, за исключением пива (на основании свидетельства на товарный знак № 32617 от 15 июня 2010 г.), является СП «И», зарегистрировал договор уступки исключительного права на товарный знак «Моя семья» (свидетельство на товарный знак № 17999), по которому ТОО «Ф» передал ТОО «J» (KZ) права на товарный знак, в том числе и в отношении всех товаров 32 класса МКТУ. В подтверждение этого комитет выдал ТОО «J» (KZ) приложение № 4 от 24 января 2012 г. к свидетельству № 17999.
В результате перечисленных действий комитета исключительные права, предоставляемые товарным знаком «Моя семья» в отношении товаров 32 класса МКТУ, за исключением пива, были зарегистрированы одновременно на два разных юридических лица: законно на СП «И» - свидетельство на товарный знак № 32617 от 15 июня 2010 г, (товары 32 класса МКТУ, за исключением пива) и незаконно на ТОО «J» (KZ) - приложение № 4 от 24 января 2012 г. к свидетельству на товарный знак № 17999 (товары 32 класса МКТУ, включая пиво).
Исходя из вышеизложенного суд пришел к выводу об удовлетворении требований заявителя в части признания незаконными действий уполномоченного органа по регистрации договора уступки исключительного права на товарный знак «Моя семья» по свидетельству № 17999 в отношении товаров 32 класса МКТУ. заключенного между ТОО «Ф» и ТОО «J» (KZ) в части регистрации прав на товарный знак «Моя семья» в отношении товаров 32 класса МКТУ; за исключением пива, и признании недействительным приложения № 4 от 24 января 2012 г. к свидетельству № 17999 на товарный знак.
Данное решение основывалось на том, что 24 января 2012 г. комитет зарегистрировал договор уступки исключительного права, тем самым передав ТОО «J» (KZ) права на товарный знак в отношении всех товаров 32 класса МКТУ (приложение № 4 от 24 января 2012 г. к свидетельству на товарный знак № 17999), не принимая во внимание, что на тот момент единственным владельцем товарного знака в отношении товаров 32 класса МКТУ, за исключением пива, на основании свидетельства на товарный знак № 32617 от 15 июня 2010 г. являлось СП «Н». Регистрация договора в части товарного знака «Моя семья» была произведена в отношении всех товаров 32 класса МКТУ, то есть незаконно, поскольку ТОО «Ф» на момент регистрации договора обладал правом лишь на товары 32 класса МКТУ (пиво), что прямо следует из решения апелляционного совета от 1 июля 2009 г. по возражению СП «Н».
31 августа 2012 г. ТОО «J» (KZ) подало в специализированный межрайонный экономический суд г. Астаны заявление о признании недействительными: решения апелляционного совета от 1 июля 2009 г. и приказа комитета от 24 июля 2009 г. о прекращении действия регистрации товарного знака, зарегистрированного на ПК «Ф», в отношении товаров 32 класса МКТУ, за исключением пива, и регистрации на СП «Н» товарного знака «Моя семья» по свидетельству № 32617.
17 октября 2012 г. специализированный межрайонный экономический суд г. Астаны вынес решение о полном удовлетворении заявления ТОО «J» (KZ), оставленное без изменения постановлениями апелляционной и кассационной судебных коллегий по гражданским и административным делам суда г. Астаны. Вместе с тем постановлением № Згп-543-13 от 14 августа 2013 г. надзорной судебной коллегии по гражданским и административным делам Верховного суда Республики Казахстан указанные судебные акты были отменены и по делу вынесено новое решение. Согласно этому решению в удовлетворении заявления ТОО «J» (KZ) о признании недействительными решения апелляционного совета от 1 июля 2009 г., приказа председателя комитета от 24 июля 2009 г. об утверждении решения апелляционного совета в отношении товарного знака «Моя семья» отказано.
Таким образом, согласно свидетельству на товарный знак № 32617 от 15 июня 2010 г. и вышеуказанному постановлению Верховного суда Республики Казахстан единственным законным правообладателем исключительного права на товарный знак «Моя семья» в отношении товаров 32 класса МКТУ, за исключением пива, с 15 июня 2010 г. являлся СП «Н». В силу этого заявленные требования в части признания незаконными действий комитета по регистрации договора уступки исключительного права на товарный знак «Моя семья» по свидетельству № 17999 в отношении товаров 32 класса МКТУ, заключенного между ТОО «Ф» и ТОО «J» (KZ) в части регистрации прав в отношении товаров 32 класса МКТУ, за исключением пива, и признании недействительным приложения № 4 от 24 января 2012 г. к свидетельству на товарный знак № 17999, подлежат удовлетворению, как обоснованные и правомерные.
Суд решил заявление ООО «НС» к ГУ «Комитет по правам интеллектуальной собственности Министерства юстиции Республики Казахстан» удовлетворить частично; признать незаконными действия комитета по регистрации договора уступки исключительного права на товарный знак «Моя семья» по свидетельству № 17999 в отношении товаров 32 класса МКТУ, заключенного между ТОО «Ф» и ТОО «J» (KZ) в части регистрации прав на товарный знак «Моя семья» в отношении товаров 32 класса МКТУ, за исключением пива, признать недействительным приложение № 4 от 24 января 2012 г. к свидетельству на товарный знак № 17999[9]. Таким образом, суд при вынесении решения четко выявил законного правообладателя, поэтому данную позицию считаем справедливой.
Законодательное регулирование договоров по наименованиям мест происхождения товаров несколько отличается от других объектов интеллектуальной собственности. Согласно п. 4 ст. 37 Закона о товарных знаках правом распоряжения владелец наименования места происхождения товара не обладает. Поэтому право пользования наименованием не может быть предметом сделок в силу прямого запрета. Отчуждение, иные сделки об уступке права пользования наименованием места происхождения товара и предоставление права пользования наименованием на основании лицензионного договора не допускаются. Владелец имеет только исключительное право пользования наименованием места происхождения товара. Соответственно, отчуждать, передавать на основании лицензионного договора или иным способом свое исключительное право он не может. А в случае заключения такие договоры будут признаны недействительными
П. 1 ст. 1019 ГК РК предусматривает, что лицо, обладающее нераскрытой информацией, может передать все или часть сведений, составляющих ее содержание, другому лицу по лицензионному договору (ст. 966 настоящего Кодекса). Считаем, что для признания лицензионного договора по ноу-хау недействительным действуют те же нормы, что и в целом для лицензионных договоров.
П. 2 указанной статьи ГК РК гласит что лицензиат обязан принимать надлежащие меры к охране конфиденциальности информации, полученной по договору, и имеет те же права на ее защиту от незаконного использования третьими лицами, что и лицензиар. Если в договоре не предусмотрено иное, обязанность сохранять конфиденциальность информации лежит на лицензиате и после прекращения лицензионного договора, если соответствующие сведения продолжают оставаться нераскрытой информацией. Таким образом, конфиденциальность сохраняется и после прекращения лицензионного договора, соответственно, и правовая охрана на нераскрытую информацию сохраняется и продолжает действовать.
В этом есть свои положительные стороны, которыми активно пользуются предприниматели. Во-первых, к таким договорам не применяются требования государственной регистрации. Во-вторых, данным договором может быть опосредован переход всех объектов права интеллектуальной собственности, если имеется намерение сторон распространить на такую информацию режим нераскрытой информации. Поэтому считаем, что специальных оснований для признания таких сделок недействительными нет, на них распространяются общие положения ГК РК.
Э.П. Гаврилов совершенно справедливо отмечает, что большинство лицензионных соглашений об использовании исключительных патентных прав является смешанными договорами: в их предмет включается и использование принадлежащих лицензиару секретов производства (ноу-хау). При наличии такого смешанного договора признание патента недействительным даже полностью всегда приводит к изменению договорных обязательств, а не к прекращению договора[10]. То есть предпринимателям может быть выгоднее изменить договорные обязательства, нежели прекращать их
Таким образом, основания для признания сделок в сфере интеллектуальной собственности недействительными общие, а именно: нарушение требований к форме, содержанию и участникам сделки, а также к свободе их волеизъявления. Также для признания их недействительными существуют и иные основания, предусмотренные специальным законодательством Республики Казахстан. То есть сделки в сфере интеллектуальной собственности могут быть признаны недействительными вследствие противоречия требованиям законодательства Республики Казахстан об интеллектуальной собственности. В частности, сделки в сфере интеллектуальной собственности являются недействительными:
При этом, признавая сделки в сфере интеллектуальной собственности недействительными, по нашему мнению, суды должны учитывать при вынесении решения природу исключительных прав и основные незыблемые постулаты концепции права интеллектуальной собственности. В частности, использование объекта исключительных прав другими лицами допускается только с согласия правообладателя либо в иных случаях, предусмотренных законами Республики Казахстан.
Реституция в качестве последствия признания сделки недействительной в отдельных случаях в отношении лицензионных договоров в сфере интеллектуальной собственности, как мы видим, не всегда применима, поскольку нормы, в частности. Патентного закона предусматривают, что лицензионные договоры, заключенные на основе патента, признанного впоследствии недействительным, сохраняют действие в той мере, в какой они были исполнены к моменту вынесения решения о недействительности патента. Это, на наш взгляд, не совсем верно, поскольку с признанием охранного документа недействительным наступает утрата исключительных прав на изобретение, полезную модель или промышленный образец.
Список литературы
1. Буркова А. Влияние недействительности части сделки на всю сделку//Право и экономика. 2015. № 11.
2. Гаврилов Э. О признании патента недействительным//Хозяйство и право. 2013. № 1.
3. Гутников О.В. К вопросу о понятии недействительных сделок/В сб. статей: Недействительность в гражданском праве: проблема, тенденции, практика. М.: Статут. 2006.
4. Рожкова М.А. Недействительность дозволенных и недозволенных действий (юридический очерк)/В сб. статей: Недействительность в гражданском праве: проблема, тенденции, практика. М.: Статут. 2006.
5. Скловский К. Сделка и недействительность сделки: основные положения обновленной главы Кодекса. Части I. II//Хозяйство и право. 2014. № 1. 2.
6. Шиктыбаев Т. О правовой природе и семантике недействительной и оспоримой cdenoK//http://www. zakon.kz/4797086-o-pravovojj-prirode-i- semantike.html
[1] Скловский К. Сделка и недействительность сделки: основные положения обновленной главы Кодекса. Часть I/Хозяйство и право. 2014 № 1. С. 8.
[2] Шиктыбаев T. О правовой природе и семантике недействительной и оспоримой сделок//http://www.zakon.kz/4797086-o-pravovojj-prirode-i-semantike.html
[3] Гутников О.В. К вопросу о понятии недействительных сделок/В сб. статей: Недействительность в гражданском праве: проблема, тенденции, практика М.: Статут, 2006 С 61.
[4] Скловский К. Сделка и недействительность сделки: основные положения обновленной главы Кодекса. Часть И//Хозяйство и право 2014. № 2. С. 30.
[5] Рожкова М. А. Недействительность дозволенных и недозволенных действий (юридический очерк)//В сб. статей: Недействительность в гражданском праве: проблема, тенденции, практика/Отв. ред. М.А. Рожкова. М.: Статут. 2006. С. 19.
[6] Буркова А. Влияние недействительности части сделки на всю сделку//Право и экономика. 2015. №11. С.36.
[7] Гаврилов Э. О признании патента недействительный//Хозяйство и право.2013. №1. С.11.
[8] Гаврилов Э. Там же. С.12,13.
[9] См., решение специализированного межрайонного экономического суда г. Астаны от 9 января 2014 г № 02-286-14.
[10] Гаврилов Э.О. Указ.соч. С.12.
